Маршрутом проб и ошибок, ч. 5

  1. Своеволие «храброго альпиниста»

 

30 августа

 

Несколько дней назад у Варцабьюков ночевали туристы со Львова — Юра, Игорь и Маркиян. Они вернулись с Говерлы и сказали, что погода там «жахлива». Тут,  в Дземброне, она тоже  жуткая. Вера   рассказала, что под утро ветер так бушевал, что гнул чуть ли не в дугу молодой кедр, который растет под окнами. Она боялась, что крышу  сорвет.  У меня  от всего этого скоро тоже сорвет крышу…

 

 

 

погода портится

 

 

 

Мое терпение вот-вот лопнет. Достает неосуществляемость  моих планов и чувствую, что пойду, несмотря  на…

 

 

 

пасмурно

 

 

 

Услышав о таких моих намерениях, Тарас мудро заметил:  «Ну если ты готова идти в непогоду, то можешь отложить этот поход еще на немного. Непогода  от тебя  не убежит, а погоду есть шанс  дождаться».

Приходил  Маричкин односельчанин Мыкола с пилорамы, заверил, что  погода будет.  Объяснил это как-то путано. «Місяць має чотири кватирі…»,  и нынче он, мол, с какой-то там  «кватирі» типа того, что съезжает. Как я поняла, речь идет о фазах луны… У местных  жителей  переплелись знания с предрассудками до такой степени, что их друг от друга не отдерешь. Тот же Мыкола рассказывал мне, что в озеро Бребенескул и Несамовитое нельзя бросать камни. Почему? Дождь пойдет!

 

 

И вот вам официальное подтверждение:

 

 

 

 

 

Предрассудки  Несамовитого

 

 

 

 

1 сентября

 

 

 

Я поняла, почему в последние дни истаивает моя радость. Я сосредоточилась на результате, а не на процессе. Просыпаясь утром, первым делом смотрю в  окно и, увидев в нем дождь, тучи, туман испытываю чувство досады – опять придется отложить поход.

 

 

 

в ожидании похода

 

 

 

Я живу ожиданием похода, а  нужно просто жить. Даже дождь  принимать как благословение, а  не проклятье, ведь дождь – это грибы. И  еще … под него так  хорошо думается и сладко грустится…

 

 

 

сыроежки

 

 

 

белые грибы

 

 

 

 

 

 

Мы чистим с Маричкой  мои грибы и поем грустные песни…

Вдвоем грустить как-то веселее…

 

 

 

 

 

Грибы великаны

 

 

2 сентября

 

Свершилось!  Дождалась!  Дотерпела…

В рюкзаке – только самое необходимое: палатка, спальник, горелка с  газовым баллоном (на хребте  нет дров, да и в дождь на костер не очень можно рассчитывать),  теплая  одежда, плащ, провизия  на пять дней, фотоаппарат, бинокль, карманная  Библия…Взвешиваю рюкзак на весах – 20  кг. Первая мысль: как же  я это смогу поднять на плечи? Вторая мысль:  как же я с таким весом буду передвигаться? Третью мысль попросту отогнала…

Самое трудное — надевать эту страхопудину в пути после привала. Сперва приходится отдыхать лишь там, где  можно  поставить рюкзак на возвышенность, оттуда его натягивать на плечи. Потом приноравливаюсь надевать его лежа,  перекатываясь на четвереньки  и вставая с такого положения. Как хорошо, что иду одна, —  никто не видит этих странных упражнений.

— А куди це ви, пані?  — спрашивает меня один из  пастухов полонины Смотрич, когда прохожу мимо их избушки.

 

 

 

 

избушка  на полонине

 

 

 

—   На Говерлу, або хоча б до Несамовитого, —  отвечает пани с полторапудовым рюкзачиной на плечах.

— А чого ж самі? Небезпечно, пані…

— Та я обережненько…

По дороге встречаю двух  поляков. Из их рассказа понимаю, что погода на хребте не ах. Ночью выпал снег, очень ветрено.

Зато гроза не угрожает  :).

Но я не полезу в пасть дракона. Меня никто в шею не гонит, непогоду можно и переждать.

Спускаюсь с Вухатого Каменя  вниз и нахожу место для ночевки. Палатку  поставила быстро и без проблем. Ха-ха на мои прошлые слезы…

Утром двину на хребет.

 

  3 сентября

 

Ночью было  нежарко. Утро началось легким туманом.  Пока  готовила себе  завтрак (овсянку с сухофруктами) и заваривала  чай, – распогодилось.  Но собираться быстро я  не умею… И когда дошла до  18  пограничного столбика (перед самым подъемом на  хребет) погода озверела. Поднялся  сильный  ветрюган,  все окрестности увязли в тумане. Бросила якорь (т.е. рюкзак) и  стала дожидаться, пока это все безобразие рассосется. За полтора часа  ничего не изменилось, разве что в худшую сторону. Что делать? Был соблазн тупо и упрямо продвигаться вперед, несмотря на и вопреки. Вспомнила  Сашино «подход, фиксация  и отход». Еще он говорил: «Есть храбрые альпинисты, а есть старые альпинисты. Храброго старого альпиниста никто не видел».

Решила, что не хочу быть храбрым  альпинистом.  Хотя и старым альпинистом тоже  быть не хочу  🙂

 

непогода в горах, непогода...

 

 

флажковое дерево

 

 

*  Вот как ветер деревья на пробор причесывает.

Флажковое дерево. По нему легко определить, откуда преимущественно дуют ветры…

 

 

Под заунывное завывание ветра вернулась на место ночевки.  Окрестности утонули в тумане. Залезла в палатку и решила оттуда не показывать носа до рассвета, а утром по погоде повторить попытку. Просто лежала  и наслаждалась разными потусторонними мыслями, читала псалмы, витала в облаках…

Когда у палатки послышались голоса и английская  речь, первая  мысль была  такой: «Прошли бы вы мимо…»  Я специально устанавливаю палатку входом в  противоположную от тропинки  сторону. Но непрошенных гостей это не остановило. Они стали расспрашивать меня, как пройти на Говерлу. Роберта и Клаву  (его жену, она родом из-под Киева), приехавших сюда в отпуск из Сиднея, мне удалось уговорить не маяться дурью, а поставить палатки и дождаться «летной погоды». Пообещала, что утром выведу их на хребет. Но Клавин брат Дима раскрыл карту и просил объяснить, как туда выйти. Я сперва не заподозрила никакой мороки и простодушно объяснила ему путь к 18-му столбику. И он тут  же… решил  сбегать туда на разведку. Я попробовала урезонить его (в таком-то тумане кончиков пальцев протянутой руки не видно – какой там 18-й  столбик!), но он, видать, из когорты  храбрых альпинистов  😉 .  «Сколько идти до  хребта?» — спросил.  «Минут сорок». «Всего?» — удивился. «В горах во время непогоды 40 – это не всего, это «аж», — ответила я, но — не переубедила.

Ушел, не взяв  ни мобилки, ни плаща, ни фонарика. «Да зачем мне все это?!  40 минут туда и сорок назад… Еще ж только начало пятого!..»

Туман усиливался,  глаза мои слипались, и я  не нашла нужных слов…

Проснулась я от  Клавиного плача. По ту сторону палатки  было темно, и я  сразу смекнула, что Димы  еще нет. Клава что-то взволновано говорила  Роберту  на английском. Он отвечал ей  спокойно и невозмутимо. Роботообразно. Робертообразно.

Глянула  на часы и поежилась. Этот храбрый альпинист явно сбился с дороги. За  прошедшее  время  можно было бы  не только  вернуться, —  на четвереньках  доползти.  Сразу схватила  всю безнадегу  этой ситуации… И хотя  сказала Клаве «остается уповать на то, что он прибился к  какой-то палатке», но прекрасно понимала, что это бред. Там, куда он шел, ни один чудик палатку бы не поставил – слишком ветрено.  У Клавы  были другие  сомнения: «Он такой  здоровый, что люди просто побоятся  его к  себе впустить».  Я ответила, что тоже  боюсь здоровых ;),  но в такой  погодной  ситуации  (горы, ночь, дождь и ветер)  пустила бы любого  — лучше подвергнуть опасности собственную жизнь, чем взять грех на душу. Клаву  этот аргумент убедил. Я разобрала с  ней  текущую ситуацию, и получилось, что до утра  мы  все равно ничего конкретного не можем сделать. «Остается одно — молиться за него. Поверь, это тоже немало», — сказала я. И успокоила тем, что утром  мы с  Робертом двинем на поиски. Я не сомневалась, что все будет именно так.  Мне  казалось, что в этой ситуации сдрейфить может только один человек, и это – не Роберт.

Я плохо знаю людей…

 

 

 

 

Продолжение, часть 6, — здесь.  

Маршрутом проб и ошибок, ч. 6

 Женская солидарность или Лояльность по-австралийски

4 сентября

 

Ночью  началась настоящая вакханалия. Ветер разбушевался так, что палатку  раскачивало из стороны в сторону. Ее верхнее покрытие (тент) хлопало крыльями. Палатку Роберта  и Клавы  завалило – треснули дужки.

Я всю ночь молилась за Диму, просила у Бога для него преизбыточной силы, просила вывести его к людям,  не дать замерзнуть и отчаяться. Шансов у него, прямо скажем,  было немного  (холодный  ураганный ветер с дождем, ночь,  тьма непроглядная и совершенно несоответствующая  одежда).

В эту  ночь он  был только в Божьих руках

Под утро ветер перешел в шквал. Не помню в своей жизни такого ветра. Разве что на Чукотке. Я стала прибавлять к  молитвам о Диме еще одну фразу: «Боже, спаси  всех нас…»

Никак не могла решиться выйти из палатки  наружу. Было такое ощущение, что ветер подхватит меня под белы рученьки и унесет куда подальше. Пошатываясь на ветру, вся  в дожде и слезах ко мне вошла Клава. Роберт категорически отказался  отправиться со мной на поиски Димы. Как  я поняла, всю свою энергию он сосредоточил на том,  чтобы ругательски ругать  Клавиного непутевого брата. Как это не  к месту!  И как не по-мужски…

Клава тоже начала досадовать, но я остановила ее. Когда человек попадает в беду, самое подлое, что можно сделать — это  осуждать его за глупость. Но я понимаю Клаву. К ее отчаянию по поводу пропавшего брата прибавилось еще  крепкое  разочарование  по поводу мужа. Он ей  молол всякую австралийско-шотландскую чушь, которую и перевести-то на нормальный язык  адекватно  не получалось: «Ты проявляешь лояльность к брату, но не проявляешь лояльности к  мужу…». Этот «лояльный»  муж просто сбрендил – в такую минуту разглагольствовать! — ЧЕЛОВЕК В БЕДЕ.

Клава сказала: «Все! Вернусь в Сидней, —  разведусь!».

Я стала успокаивать ее тем, что «мужики иначе сконструированы… их просто вышибает ситуация, в которой они бессильны что-то изменить… это такая  реакция на стресс… в действительности они переживают…»  Молола всякую такую  чушь, чтобы отвлечь ее от горьких дум…

—  И если  разобраться, — мы действительно сейчас Диме не можем помочь… — наконец произнесла я разумную фразу.

Гуцулы называют это «шарга» —  порывистый холодный ветер с дождем и снегом. Такой  неутихающий  наждак в стопроцентной  невидимости.  Кто услышит наш крик в диком  завывании и свисте?  Кого можно рассмотреть в этом густом тумане?

 

 

 

Роберт

 

 

 *  А теперь объясните по-человечески, что есть  лояльность…

 

Я старалась успокоить Клаву  рассказами о том, как нашлись два моих друга, которых считала пропавшими без вести. Это давало ей  хоть какую-то надежду. Еще подобные разговоры  были нужны  для того, чтобы заполнить мучительную паузу ожидания…

Перед отъездом мы договорились с  Сашей, что во время моего похода он будет меня  подстраховывать. Конечно, из Киева  в случае чего, он врядли сумеет меня вытащить из какой-то беды, но его СМСки давали мне какое-то чувство устойчивости.  Это  было для меня поддержкой.

Мобильная связь на месте нашей стоянки была  хилая. Выйти из палатки  не представлялось возможным, —  завывания ветра  не  дали бы поговорить и в другом месте.  СМС-ки улетали  в  лучшем случае с пятой попытки. На дисплее мобилки  был только один кубик… Так что утопией  было надеяться, что я смогу дозвониться к  Верховинским спасателям.  Потому я   СМСочно обрисовала Саше ситуацию, и он начал свою спасательную деятельность :).

Василь Кобилюк был вне  зоны досягаемости.  Саша связался с  Ворохтянскими спасателями, дал им номер моей мобилки и координаты нашей стоянки. Ребята, как я поняла, сигнал бедствия приняли и выехали. Процесс пошел…

Но мы обе понимали, что если Дима  все еще находится в  «чистом поле», то спасателей  он может и не дождаться…

Клава  сказала: «Я просто не могу так вот сидеть, зная, что он там…. Мне нужно хоть что-то делать».

Я ее поняла. И делать можно было только одно.

Когда речь идет о жизни человека, то нужно использовать даже  один шанс из ста.

Я  приняла  решение.

 

Даже странно, как у такой паникерши, как я, ясно и конкретно заработала мысль. Сейчас я понимаю, что все, кроме двух моментов, я  сделала правильно. Два мои минуса касались лично меня  — не надела  полиэтиленовые  кульки на носки и не сняла одну пару брюк. Если б додумалась, они бы остались  сухими…

Все остальное  — зачет.  Заставила Клаву и себя съесть хоть немного сыра и шоколада – неизвестно, как долго будут длиться наши поиски.  Несколько плиток  взяла с  собой – на случай если мы заблудимся. Клаве велела приготовить для Димы сухую одежду, коньяк – для вливания и растирания, махровое  полотенце. Взяла с собой валидол – на случай если ему там сильно паршиво. Сняла с Роберта  его плащ, который  (в отличие  от моего полиэтиленового) может пригодиться в том  случае, если Дима  будет неспособен передвигаться. Иначе мы просто не дотащим этакого детину. Я взяла фонарик  и две мобилки – мою и Клавы, сообщила  Клавин номер Саше. Еще взяла тот клубок ярко-розовых  шерстяных ниток, который  прихватила с собой, чтобы метить свой  путь на  хребет. В таком непролазном тумане  это очень кстати. Клаве сказала, что будем  оставлять нитки  только слева и особенно в тех местах, откуда  расходятся  другие  тропки – чтобы не сбиться с основной…. В крайнем случае,  Дима по ним может найти наш лагерь (я  ему эти нитки  показывала).  А  Роберту для спасателей оставила  записку  на украинском языке (он, кроме «спасыбо» и «карашо» никаких других слов по-нашему  не знает). В записке указала, кто мы, откуда, когда и куда двинули, номера наших мобильников. Указала также, в каком из рюкзаков лежит мой паспорт. На случай, если спасатели проскочат наш лагерь, текст записки продублировала Саше  СМСкой.

Как ни странно (при одном кубике покрытия!),  Саша тут же дозвонился до меня. Сквозь дикий  вой ветра я услышала его  строгое: «Немедленно возвращайтесь!»). Он привел очень веские аргументы, мы действительно могли сами заблудиться и спасатели действительно лучше знают свое дело… Но – фактор времени! Каждый лишний час, каждая минута, проведенная в  такой жуткой погодной обстановке, отнимает у Димы очки на спасение…

Мне кажется, что Саша в  этой ситуации поступил бы так  же.  Надеюсь, что он поймет и простит мне мое своеволие…

Удивительно, как я спокойно и уверено действовала в этой ситуации. Даже Клава пару раз проскакивала ответвление  тропинок, но я ни одной  не пропустила. Мы вязали и вязали нитки. Я все время напоминала ей о необходимости держаться подальше  от крутых склонов (ветер  буквально сбивал с ног и мог столкнуть ее с обрыва). В паузах между порывами ветра мы по очереди  подавали голос, звали Диму. Перекричать ветер  было практически нереально, но и этот один шанс нужно было использовать. Однажды мне даже  показалось, что слышу ответный  крик. Это была  галлюцинация…

Лавировать среди луж стало невозможно. И я сказала  Клаве, что нужно смириться с мыслью, что мы  вернемся с  мокрыми  ногами. Клава смирилась  :).

Мы дошли до столбика 18,2  и вернулись назад. По дороге  обследовали все ямы и кустарники, заглядывали в обрывы,  Диму туда могло снести.  Я предложила Клаве  всматриваться в  брошенные бумажки или окурки. А вдруг у Димы из кармана что-то выпало, и мы так определим, что он здесь проходил.

Я просто забыла, что я трусиха…

Но где же ты, Дима, наш храбрый альпинист?

 

 

 

 

Продолжение, часть 7, — здесь.

 

 

Маршрутом проб и ошибок, ч. 7

 

  1. Выходим с поля боя или Опять на рожон

 

 

 

 

Когда мы,  наконец, вышли из кромешного тумана и попали в лагерь, нас ожидал приятный сюрприз.

Сюрприз лежал в моей  палатке, в своем спальнике и ждал нашего возвращения. Вернувшись на круги своя, Дима послал  нам СМСку,  что он уже на месте. Эта СМСка пришла лишь тогда, когда он заварил чай и в деталях рассказал нам о своих злоключениях…

Как я поняла, Дима сбился с пути еще до поворота на Черногорский хребет. Он пошел тропой, которая ведет на Попиван. Пройдя гораздо больше сорока минут в этом направлении и, так и не обнаружив столбика № 18, он понял,  что сбился с пути и решил возвратиться  в лагерь. Оттуда, откуда он возвращался, в хорошую погоду виден Вухатый Камень,  и отыскать наши палатки не составило бы труда. Но в сплошном тумане… На каком-то этапе пути тропа раздваивается. Диму  снесло на более выбитую тропу, которая ведет не на Вухатый  Камень, а на Смотрич.

Он шел в абсолютной темноте, падал и снова поднимался, тупо брел, уже не различая троп  и стежек – наугад.  А спуск со Смотрыча крут, в дождливую же погоду еще и скользок…

Как он вышел на избушку пастухов?  Не иначе как его вел Тот,  Кому я  целую ночь молилась…

 

 

 

А ТЕПЕРЬ УЛЫБАЕМСЯ

 

 

 

 

* А тепер  мы  улыбаемся…

 

 

 

Через час все происшедшее казалось нереальным.

Я лежала в палатке, в своем спальнике и думала: «Может, мне все это приснилось? Эта жуткая ночь со шквальным ветром, Димино исчезновение, наши поиски при нулевой видимости  и свистяще-ураганных порывах шарги?».  Да нет же, вот еще не стерты с дисплея Сашины  СМСки, напоминающие рапорт с мест  боевых  действий и указания со штаба… Ветер до сих по  свирепствует, — пытается завалить палатку…

 

 

 

 

СОХНЕТ АМУНИЦИЯ

 

 

 

*  Сохнут  мои доспехи. Вымокла  ведь до нитки…

 

Так как промокли обе пары моих штанов, я вынуждена была их сушить на открытом воздухе. Дамочка не вылезали из своего  будуара (спальника), чай и обед ей подавали в постель. Наш храбрый альпинист прекрасно справился с ролью официанта.

 

 

 

У Димы была  своя  палатка, и он установил ее. Но, так как палатка Роберта приказала  долго жить, нужно было всем потесниться. Роберт, как выяснилось, жутко храпит (причем  храпит в любом положении!), потому Дима выразил желание остаться «под крышей дома моего». Но я  поменяла его на Клаву. Мы обе не пожалели…

Какие потрясающие совпадения  случаются  в этих горах!..

Она переехала в  Австралию, чтобы жить литературным трудом (неужели где-то на земле  это еще возможно?). Выучила  английский, и теперь  пишет именно на этом языке. Начала с детских произведений, так как они требуют менее витиеватой речи, простых предложений. Думала освоить этот пласт и перейти на «взрослую» прозу, да так и застряла в детской. Понравилось.

Мы полночи проговорили о литературе, о ментальности двух народов, о детском взгляде на мир, о чудесной и хрупкой внутренней организации малышей. Было так классно  ощущать общность…

По ту сторону палатки жутко завывал ветер. Его почти перекрывал храп спящего Роберта. Слышен был Димин приглушенный свист. Он тщетно пытался угомонить спящего…

 

 

5 сентября

 

СМАТЫВАЕМ УДОЧКИ

 

 

  • Сматываем удочки и – в путь. Ничего, что ветер, мы это уже проходили  J

 

 

 

Утром  погода все еще  не угомонилась, но  была уже не такая зверская, как вчера. И мы решили  возвращаться. Понятно, что  на Говерлу   моим попутчикам уже не хотелось, и  мне тоже  пришлось изменить свои планы. Я  повела их к Маричке, чтобы в этой тихой обители они пришли в себя, сняли стресс…

Ветер был сильным и порывистым. Это  придавало экстремальности нашему возвращению. Особенно на узких тропках над пропастью… Вдрабадан мокрые и разболтанные кросы, мокрые до колен брюки (не успели до конца просохнуть)  и  20-тикилограмовый рюкзак за плечами усугубляли пикантность ситуации :).

 

 

 

 

Возвращение

 

 

 

 

Вечером  после  горячего душа  мы

сидели на Маричкиной кухне, ели кулешу (кукурузную кашу) с грибами, травили анекдоты… Словно и не было этой  дурацкой  ночи, которую кое-кто мог и не пережить.

 

 

     7  сентября

 

  У  Варцабьюков бросили якорь путешественники из польского города Ополе. Ян – инженер-механик, его дочь Малгоша  — студентка первого курса русской  филологии. Оба  русским владеют отлично,  интересуются природой, историей, этнографией. Я спросила, почему поляки  приезжают на Гуцульщину, у  них же есть горы поближе – Татры, Бещады…  Как я поняла из рассказа Яна, маршруты в польских горах слишком цивилизованы. Восхождение  в таких условиях скорее можно назвать прогулкой, чем походом. Ходить можно только по тропкам, с  которых нельзя никуда сворачивать — нарушителям грозит штраф (территория  заповедника). Везде стоят указатели. Палатки ставить нельзя – на маршруте находятся избушки, в которых можно заночевать. Так что в Карпаты поляки идут за приключениями и нештатными ситуациями :).  А учитывая то, что я  наилучший спец в этой отрасли…

Собственно, я  и не собиралась их вести на Поп-Иван, так как я  в прошлом году дважды сходила  по этому маршруту, и мне  не интересно повторяться. Но Ян очень просил составить им компанию. Видит Бог, пыталась деликатно отказаться…

 

— Я медленно хожу, Ян.

—  Мы тоже.

— Но я  оч-ч-чень медленно хожу…

— Как мы…

 

Чтобы хоть как-то разнообразить свой  поход, я решила вести их через Смотрич. Этим путем я еще на Поп-Иван не ходила, только через Вухатый. И не беда, что не знаю тропинки, спрошу у пастухов. Они знают. Я предложила  на всякий случай  взять палатки, но поляки отказались. Они же не знали, с кем связались…

Фонарики я  все-таки прихватила…

Кажется, мы пошли именно по той тропке, на которую нам указали  пастухи.  Но, если верить карте, то получалось, что на самом деле она вовсе не ведет на Смотрич, а уходит куда-то в сторону. По карте же  выходило, что через каких-то  500  м  молодого леса мы  можем выйти на лысые склоны Смотрича  и подняться вверх,  дальше идти по хребту.  Продираться сквозь сплетенные  ветви и густые кустарники – безо всяких тропинок – было непросто. Но грела душу вера в то, что коряги и  колючки будут за нас цепляться  лишь каких-то несчастных 500  метров. Густой можжевельник, смереки, кусты  малины царапали нам  руки и лица, видно было, что тут не ступала  не только нога  человека, но и  лапа животного — нигде не было следов помета.

—  Ян, а ведь, по сути, мы — первопроходцы. Вы понимаете значение  этого слова?

— Да, понимаю. Так и есть.

— Татры отдыхают…

— Да, подъем в Татры  — это отдых по сравнению с нашим подъемом.

Нюанс не тот, но суть схвачена…

Картам верить нельзя. Какие там 500  метров! Джунгли никак не кончались, сражаться с ними было все труднее. Возвращаться назад было жалко  (все казалось, что вот-вот…), а «вот-вот» плавно перерастало в «еще чуть-чуть, еще немного» и в «когда же это, наконец,  кончится?!!!»

Всплыли в памяти строки из «Мцыри»:

 

Но даже на краю небес

Все тот же был зубчатый лес…

 

 

 

 

ДЕБРИ

 

 

 

 

 

—  Ян, я ощущаю себя  Иваном Сусаниным. Но он  плохо кончил…

— Я не знаю, кто это.

— Мне повезло…

 

 

 

 

Юбилейная марка

 

 

 

* Юбилейная марка в честь героического польско-украинского восхождения. Это Ян.

 

 

 

 

Всю дорогу  Ян ободрял нас, а  Малгоша за все путешествие  не проронила  и 20 слов. Я пыталась убедить ее, что «потом будет что вспомнить». Она кисло улыбалась и, похоже,  ее это совсем не воодушевляло…

 

 

 

 

 

святомученица МАЛГОША

 

 

 

Через несколько часов неравной схватки с  густыми зарослями мы наконец прорвались на полонину.  Я уж было обрадовалась, что с  кустарниками и деревьями покончено, и вот теперь мы  наконец будем продвигаться по-человечески… Я была уверена, что лимит  экстрима уже исчерпан.  Ха-ха…

 

 

 

Продолжение, часть 8, — здесь.

Маршрутом проб и ошибок, ч. 8

  1. Приключенческое кино или Иван Сусанин просит помощи

 

 

 

Подъем  был крут, и отсутствие кустарников или деревьев, за которые  можно было  схватиться, а также уступов, на которых можно зафиксировать ногу,  придавали нашему  восхождению особую пикантность. Если  еще добавить разболтанные от позавчерашнего промокания  кроссы… Они не успели высохнуть, а я, судя по тому, как и куда я вела доверившихся мне людей, не успела прийти в сорзнание…

А экстремалы ищут каких-то острых ощущений! Со мной ходите – по новому маршруту!

 

 

Ты  медленно сползаешь вниз с  крутой горочки, а у  ее подножья — острые камешки…

Неправда, что в такие  моменты перед глазами проносится вся твоя жизнь. Это художественные навороты. На самом деле ты  просто тупо съезжаешь, и в сознании только ощущение полнейшего бессилия…

Мне повезло, что Ян в три прыжка оказался  рядом и  сделал своими  ступнями упор для  моих ступней.  И тоже  — никаких посторонних мыслей, только все время переспрашивала:

— Вы  прочно стоите?

— Прочно, прочно.

— Вы зафиксировались?

— Зафиксировался.

И так несколько раз подряд. Я судорожно цеплялась за его руку и наступала на  его  ботинки. Благо, они были польскими – устойчивыми – и не скользили…

Периодически  на пути оказывался  спасительный  жереп (карликовая  сосна) или можжевельник с толстым стеблем. Тогда я отпускала  руку Яна и хваталась за  кустарники.

 

 

Жереп

 

 

 

 

Но  на следующем отрезке пути была одна трава.

— Ян, я сползаю…

И он снова хватал меня за руки и подтягивал вверх. В один из таких моментов я запросто могла сорваться, так как совсем не вовремя вспомнила  похожий эпизод из какого-то дешевого вестерна.  Там двое подельников убегали от погони, один из них сорвался со скалы, другой тащил его вверх за руки,  а внизу зияла бездна …

Я еле удержалась, чтобы не  рассмеяться – это так пошло  — повторить сюжет дешевого вестерна…

Если бы все-таки рассмеялась, —  хеппи- энда мне точно не видать  :)…

 

 

Только-только мы выбрались в безопасное  место (я  еще  не успела  отдышаться), как на меня упала  СМСка  моего московского знакомого Богдана Петровича. Он спрашивал, есть ли здесь, в Дземброне, городской телефон, просил его номер. Это было как послание  из космоса.

Ответ я  по ошибке отправила кому-то другому…

Я была неадекватна…

 

 

 

Когда  мы все-таки вскарабкались на Смотрич, солнце уже садилось. Поп-Иван был укутан густым туманом. «Похоже, моим полякам так  и не удастся увидеть «свою» обсерваторию, даже издалека». Только я подумала об этом, как небо очистилось.  из белого киселя тумана показался отчетливый силуэт черного «каземата».

 

 

 

каземат

 

 

 

 

— Смотри,  Малгоша,  вот она, обсерватория!  —  радостно  воскликнул Ян. Его дочка уныло посмотрела вдаль и ничего не сказала. Ну и молодежь пошла  (заворчала старуха),   им только по татровским разлинееным тропам  ходить!..

— Да посмотри же! – не унывал Ян.

Она послушно подняла  голову.   Ее лицо не выражало ничего, кроме усталости и полного равнодушия…

Это был последний  взгляд  на  цель, которой, благодаря  мне, им так и не удалось достичь.

 

 

 

Назад я  их вела через  Вухатый  Камень.  Этим маршрутом я  уже могу  идти с  закрытыми глазами.  Почти так и получилось, потому  что на  горы спустились густые сумерки. Правда, дорогу нам освещали фонарики. На некоторых участках  (где  из-за  склонов выплывала полная  луна) мы  их выключали. Идти по лунной дорожке было так  романтично…

 

 

На Вухатом

 

 

 

При самом конце пути, в лесу,  я  предложила  им обоим присесть в моей любимой  беседке и зафиксироваться. Выключить фонарики и послушать ночную тишину. Ночь была  потрясающая  — теплая,  спокойная, умиротворяющая. В ветвях смерек запутался  «місяць  уповні». Его тусклые отблески  посеребрили  все вокруг,  наполнили окружающий мир тайной, какой-то недосказанностью. В такие  моменты  душа  впитывает в  себя нечто значительное  и величественное, чему  нет названия.  Это можно только  вобрать, но не обозначить…

 

 

Я пригласила   Малгошу просто побыть в настоящем моменте, ощутить его вкус,  запах… Заверила, что  такие   моменты  окрашивают  жизнь в   дивные  цвета и оттенки.

Она кисло улыбалась… Этому милому  длинноногому  созданию еще не ведома радость преодоления… Но  мое сердце  улавливало тихий  мотив лунного сияния  и разливалось серебром…

 

 

Зафиксировала момент

 

 

 

 

*  Зафиксировать момент 

    Малгоше   удалось.  Но только

  фотоаппаратом  …

 

 

 

 

 

8 сентября

 

 

 

Мы сидели с Маричкой  в летней столовой (на веранде), чистили грибы, которые она собрала в    лесу,  и говорили  о чем-то очень увлекательном.  Вдруг она осеклась на полуслове и выключилась из разговора.  Стала вслушиваться. Это далекий  грузовик  прогрохотал  где-то по дороге?  Или раскаты  грома?

Все  — и разговоры, и грибы – было попрано.  Мы  схватили  грабли, вилы и побежали спасать сено.

Сено — это то, вокруг чего вращается земля Гуцулия. Не будет сена, — она сорвется в пропасть. Сено — это коровы – молоко- сыр – сметана – масло – деньги  — жизнь…

Маричка  сказала, что я  «громаджу  сіно»  уже  почти профессионально  :).  До первых капель дождя  мы  успели  закидать его в  «оборіг» (сеновал).

Ну вот и я на что-то сгодилась.  Не все же стишки пописывать  🙂

 

 

 

Те же и грабли

 

 

 

И вдруг откуда-то из глубины души всплыла идея… А что если мне насовсем переселиться в Дземброню?

— Маричка,  я  научусь доить коров и не буду тебе обузой.

—  Доить коров не обязательно. Ты  человек интеллектуального труда. Мы найдем тебе  другое применение. Что-то связанное с отдыхающими в Карпатах…

И – яркой  вспышкой  изнутри! — осенила  меня  идея тренингов для людей, находящихся в трудных жизненных обстоятельствах.

Но сначала нужно самой достичь вершины…

 

 

 

          10 сентября

 

Мы давно уже начали отпрашивать Маричку у ее мужа в поход на Черногору. Каждый раз он говорил, что не против, но тут же давал столько поручений, что ни о каком маршруте можно было не помышлять. Мы уже почти свыклись с мыслью, что нашей затее не суждено сбыться. Но, к  нашему  величайшему  изумлению…  вдруг… среди бела  дня… к  нам подходит Мыкола и говорит:

—   Так и быть, идите  в свой поход на Черногору, но только  на  два дня и только с  одним условием:  на обратном пути Маричка пусть насобирает гогодзы  (бруснику).

Он,  вероятно,  думал, что мы откажемся, ведь  такое  заманчивое  предложение  поступило к  нам действительно вдруг  и не с  раннего утра, а среди дня. Кто же выходит в  поход  в обеденное  время?

Возможно,  Мыкола  нам сделал  это  предложение , чтобы  показать свою лояльность 🙂  и потом сказать «вы же сами отказались, я  разрешал».

Ха! Не на тех напал!  МЫ НЕ ОТКАЗАЛИСЬ!!!

Собрались за  какие-то полчаса и двинули в путь. Он не успел опомнится, как мы уже   шагали по дороге, весело горбатясь своими рюкзаками.  Продукты и горелку Маричка  переложила в свой  рюкзак, и я сразу ощутила, что  прав был царь Соломон (он же Екклесиаст)  —   «двоим  лучше, чем одному»  (с).

Особенно если двое  — это  Маричка и  я 🙂 .

 

 

 

 

Продолжение, часть 9, — здесь.

Маршрутом проб и ошибок, ч. 9

  1. Ягоды как препятствие

 

 

Как замечательно ходить с Маричкой!  Как она умеет удивляться! Мы шли так  медленно и так содержательно, как мне хотелось. Я люблю не пробегать и даже не проходить, а проживать маршрут, смакуя каждый отрезок пути…

На ночлег остановились  на уже знакомом месте стоянки – под горой Вухатый Камень. Я быстро установила палатку. Мы  перекусили.  Потом зажгли свечи  и долго пели на два голоса. Разговаривали о всяких важных  вещах.

Я вся переполнена до краев…

 

 

 

  11 сентября

 

 

 

Утром, когда мы  проснулись, и палатка, и трава были покрыты изморозью. Маленький зеленый островок радости и тепла, а вокруг белым-бело. Но солнце сияло так  пронзительно и жизнеутверждающе, что мы уже предвкушали радость дороги…

Палатку и спальник спрятали в густом джерепе и отправились  по… моим  розовым ниткам, которые вязала в поисках пропавшего Димы.. Попутно я рассказывала Маричке  об ощущениях того дня, когда мы с Клавой  двинули  на поиски  храброго альпиниста.

 

 

 

 

Пограничник Маричка

 

 

 

    *   Пограничник  в дозоре:  где ж эти гогодзы?

 

 

Маричка была по-настоящему  счастлива, что наконец  увидела другую сторону хребта  — Закарпатье. Она высматривала в мой бинокль одинокие  избушки, стараясь определить, живут ли в них люди, пыталась разглядеть и даже  сосчитать овечек, которые там паслись. Обратила мое  внимание  на огромные залысина    на горах    в   Закарпатье. Действительно, леса  там вырубались варварски. Теперь понятна  причина закарпатских наводнений и селевых потоков…

К сожалению под горой с  до боли родным названием  Дземброня  🙂   наши пути разошлись.  Маричка спустилась в  долину собирать проклятущие  гогодзы, а я двинула  дальше.

 

 

 

 

столбик 22

 

 

 

*  Пограничный  столбик  № 22  уже не отделяет  Польшу  от  Чехословакии.  Он отделяет  меня  от  Марички.  Мы  встретились в  Дземброне  и на Дземброне  разошлись  :)…

 

 

 

Погода  была  просто изумительной. Пейзаж отдаленно напоминал  Чукотку. А скорее  это были очень сходные  внутренние  ощущения простора и первозданности.  Громады  камней, словно  выложенные  человеческой  рукой… Пронзительная  синь  над  гребнями гор,  кое-где  укутанная  пушистой шалью облаков… И … кресты  на месте гибели тех, кто завершил свой жизненный путь так нелепо рано… Все  это как-то не стыкуется  друг с  другом… Потому, наверное, намертво врезалось в память…

 

 

 

 

Не зарастет народная тропа

 

 

 

 

Погибли тут

 

 

 

Я  фиксировала, где  можно  установить палатку,  где  текут ручьи, где  реально спуститься  вниз  с  хребта  на случай  грозы. Я исследовала  этот маршрут, потому  что не собираюсь ставить на нем крест.  Когда-нибудь  я  обязательно пройду  по нему. Обязательно.

 

 

 

 

 

Камни на Черногоре

 

 

 

 

* «Время собирать камни»  уже прошло, а «время  разбрасывать» еще не настало… 🙂  

 

 

 

 

 

… Трудно  передать, как мне не хотелось поворачивать назад. Особенно  меня  привлекло  озеро Бребенескул  в чаше  гор. Так  хотелось,  😉  назло Мыколе с  пилорамы,    бросить в  него камень (в  озеро, конечно, не в Мыколу  😉  ).

 

 

 

 

Табличка БРЕБЕНЕСКУЛ

 

 

 

 

 

Озеро Бребенескул

 

 

 

 

 

 

 

На одноименной  горе пастух (по-видимому  закарпатский)  выпасал довольно  многочисленную  отару  овец.  Я  остановилась поодаль  и слушала многоголосное  треньканье колокольчиков  на их шеях. Оно звучало так трогательно…

Я дошла  до 28 столбика… До цели оставалось всего 8  км… Каких-то несколько часов  хода… Но нужно было отказаться от своей  идеи, чтобы Маричка не возвращалась домой  одна в потемках.  Ведь ночью она этим путем никогда не ходила, а  у меня  за плечами «польский  опыт»  :).

 

 

 

указатели

 

 

 

 

*  До цели было ближе, чем чуть-чуть

 

 

 

 

 

Я  стала  прямо под указателями  и позвонила  Саше. Не могла  не похвастаться  той маленькой  победкой, которую он, конечно, по своей продвинутости оценить не мог.  Но все-таки я это сделала. 28 столбик достигнут!

 

 

 

28 столбик

 

 

 

* Бодя  дошел,  и  мне

посчастливилось 🙂  

 

 

 

 

На подходе к селу, чуть ниже хаты пастухов, мы нашли два толстых бревна  и улеглись на них лицами вверх. Во-первых,  мы до них  еле дотянули. Усталость  одерживала  над нами верх…Во-вторых, мы смотрели в звездное  небо и подшучивали над ней.  В-третьих, мы вслух радовались тому, что осуществили это путешествие. В-четвертых, Маричка  излагала  план, как в следующем году осуществить  вместе  со мной  мою  (теперь уже нашу!)  мечту в полном объеме. Одно из существенных звеньев  этого плана  состояло в  том, чтобы продать двух  из  пяти Маричкиных коров…

 

 

 

 

12  сентября

 

 

 

Проснулась с  сильнейшей головной  болью. Наверное, все-таки вчера был перебор   движения.  Прошли мы только за один вчерашний день не меньше 24  км…

Выпила крепко заваренного зеленого чаю и снова нырнула под лижнык.  В моей  свинцовой  голове остались только мысли о полезности одиночества и вредности замужества.

Если б не Мыколыны  дурацкие  гогодзы… Если б не жесткие  временные  рамки…  Мы  бы  спокойно дошли если б не до Говерлы (а  почему, собственно, нет?), то, по крайней  мере, до озера  Несамовытого.  Не торопясь,  без  лишнего напряга  вернулись бы на место стоянки,  переночевали бы там. А утром  двинули бы в обратный путь. И не нужно было бы продираться сквозь ночь, не нужно было бы  испускать последний дух на колодах  J…

 

                           

 

 

 

ТЕ САМЫЕ ГОГОДЗЫ

 

 

 

* Те самые  гогодзы… а  чтоб  им!..  

 

 

 

 

УРОЖАЙ

 

 

 

 

 

Еще я думала о тех парнях, которые завершили свой  жизненный маршрут на Черногорском хребте. Этих ребят из Верховины здесь убило молнией два месяца назад.  Старшему было 20 лет и один день, младшему 19. На снимке, установленном  в месте  их гибели, они запечатлены  вместе, и, похоже, именно в  Карпатах. Вероятно, в этом самом походе. Скорее всего, сфотографировал их  тот третий, который чуть позже умер в отделении реанимации  районной больницы.

 

 

 

 

Фото погибших

 

 

 

 

Молния  погубила  ребят, но оставила  целехонькими их изображения в фотоаппарате… И еще странно, что погибли они не на самой высокой  вершине. Рядом  были  горы  повыше. Почему молния ударила  не туда?

Совсем недалеко от первого, — еще один крест.  Им отмечено место гибели  21- летнего студента. Он, говорят, отстал от группы, шел по хребту один и замерз. Это случилось 8 ноября 2000 года. Он  присел на камень,  видимо, чтобы перевести дух, да  так и остался сидеть…

 

 

 

 

Здесь погиб Виталий

 

 

 

 

Нашли его только весной, когда сошли снега.  Чашка  на блюдце напоминает о тепле и согреве, отсутствие  которых стоило Виталию жизни.

Меня поразила надпись, выгравированная на металлической табличке, прикрепленной к кресту:

«Белая гора! Высокая  гора! Такая  высокая, что и птица  не пролетит над тобой.  Я буду стремиться к  тебе не со спесью и жаждой насилия, как солдат, идущий на врага, но с любовью ребенка, который  взбирается на колени матери.

Я сердце свое  оставил в горах…

На  этом месте  трагически погиб Виталий Киричук. 

13.08.1979-  08.11.2000»

 

 

Кстати, автор этого высказывания, о Белой горе, —  Тенцинг Норгей, непальский проводник и альпинист, один из первых покорителей Эвереста. Он был старым альпинистом, умер в 71 год…

 

Я все  время думаю о погибших на Черногорском хребте ребятах. Хотелось бы  знать о них больше – как будто  бы этим  можно продлить их жизни… Три планеты  погасли в необъятном космосе, три самодостаточные  планеты, на каждой  из которых кипела  своя, особая, неповторимая жизнь. На орбите этих планет вращались другие — любящие  их люди, близкие, друзья… Их траектория тоже навеки разрушена…

8 смертей в Карпатах за этот неполный  год. Восемь обездоленных семей. Стоит ли таких жертв радость созидания и восторг преодоления?  Радость и восторг можно получить и иным способом, а восполнить потерю любимого, близкого человека никаким способом невозможно.

 

Нужно знать правила безопасности в горах. На все сто процентов не застрахуешься. Нигде. Но в горах нужно быть особенно осторожной.

Я не ищу приключений (хотя они со мной порой случаются – от незнания). Я не экстремалка.

Экстремалы прыгают с  мостов  на резинках, карабкаются по отвесным скалам, выходят в  штормовую погоду в  море на надувных матрасах. Они делают это ради острых ощущений, а я выхожу на маршрут, чтобы ощутить себя.

Почувствуйте разницу.

 

 

 

 

Продолжение, часть 10, — здесь.

 

Маршрутом проб и ошибок, ч. 10

  1. Вдохновение и разочарование

 

 

 

  15 сентября

 

Мой отпуск подходит к концу…

Отправилась прощаться с горами. От  Маричкиного мужа Мыколы  я услышала про чудесное озеро в лесу под названием Маричейка. Местные его почему-то называют МаричАйка, хотя чайки над его плесом врядли летают…

Мыкола нарисовал мне  что-то типа карты,  и я решила двинуть туда.

Денек выдался  восхитительным. Наконец появились признаки осени. И все залито солнцем. Пронзительная синь неба и гор, сочная зелень карликовых сосен, желтая  трава  и красные затеки на ней  —  листья  черники…

Когда поднималась к хате  пастухов на полонине Сиотрич,  во мне  неожиданно что-то щелкнуло, и — процесс пошел… Он шел почти до самых водопадов, потому дорога  моя   была словно в дымке…

На обратном пути, вспоминая  свои образы и ассоциации,  прицельно нащелкала  кадры  для  созданного в дороге стихотворения.

Вот что из этого  всего получилось…

 

 

 

 

настала осень

 

 

 

   Патьоки сонця на зеленім. Осінь…

   Встеляє жовтень золотом дорогу.

   Але чому тепла чекаю досі?

   Ще б трохи щастя випросити в Бога…

 

    То літо бабине? Та ні ж бо, — я не баба,

    І дід (мороз) мені не збавить волі.

    Квітучих вишень, яблунь пишна  зваба

    Ось-ось замиготить на видноколі.

 

  Я плаєм піднімаюся до неба,

    Бо звідти віє сонцем і весною.

    А золото, яке мені не треба,

     Лишу на стежці  тим,

                                            хто йде

                                                          за мною…

 

 

 

золото

 

 

 

Предчувствие  новизны подогревает меня изнутри, а

красота первых мазков осени вдохновляет. Я не поднимаюсь, а  просто-таки  взлетаю на Вухатый Камень,  уже почти не чувствуя  тяжести  рюкзака за спиной…

Одна из каменных фигур смахивает на слегка побритого вуйка, дядьку-гуцула, всматривающегося вдаль…

 

 

На перемычке  Вухатого и Смотрича  на меня снова  накатывает… И я опять рифмую…

 

 

 

 

каменный вуйко

 

 

 

 Цілую Смотрича неголену  щоку –

 Пробачте, вуйку, цю мою квапливість!

З очей змахніть сентиментальні зливи, —

Жінок ще стрінете ви на своїм віку…

 

Беру рюкзак, підвожуся  з колін.

Мене чекає вуйна  Марічейка.

Від неї ви,  бігме, ще далеченько,

 Та я від вас їй передам  уклін.

 

 

 

 

Я  бодро шагаю  в  сторону  неведомого, но манящего меня озера с романтическим именем  женским Маричейка. И тут меня  догоняют Сашины СМСки, сообщающие о том, что мои родные  беспокоятся… Они ждали меня почему-то позавчера…

Я тут же перезвонила сестре. Она обиженным голосом настаивает на том, что я назвала  ей  именно такую дату моего  возвращения. Хотя такого просто не может быть, — говоря с ней по телефону, я  смотрела  на обратный  билет.

Я опять кругом виновата…

Представляю, как они били тревогу, как обзванивали по моей записной книжке всех  Саш, которые там значатся (фамилию того, кто меня мобильно «сопровождал» в походе родные не знали ), как  теребили всех моих знакомых и сотрудников… Все это меня здорово вышибло из колеи.  От былого полета ничего не осталось. Плетусь… Ловлю себя  на том, что перестала  следить за дорогой. Бреду куда попало. Так на новое и незнакомое  место не ходят…

Меня обуревают сомнения,  относительно того, смогу ли найти Маричейку по мыколиной рисованной карте. После многочисленных дождей, что пронеслись над Карпатами тропку, которая, как мне кажется, ведет к Маричейке затопило. Резиновых сапог у меня нет, опять брести в мокрых кроссах нет никакого желания. Снова цель не достигнута, я опять в проиграше…

Вся муть души всплыла  на поверхность. Разрушен храм из осеннего золота. Хочется просто сесть и плакать на развалинах…

И я бросаю палатку у развалин по дороге на Поп-Иван…

Когда-то, еще в  30-х годах, здесь  был приют для  путешественников, направляющихся  в обсерваторию. Я видела его на снимке  в  книге  «Поворот на Черногору». Просторная  деревянная  хата в  гуцульском стиле  (кровля, похожа  на рыбью чешую). Вероятно, строили ее поляки, либо украинцы  под руководством поляков. Но после их  изгнания,  это  пристанище постигла  участь обсерватории. Что растащили  по домам, а  что само сгнило и разрушилось. Остался  лишь каменный фундамент, по прочности которого  можно судить о качестве строительных работ.

Не зря  один знакомый турист советовал мне останавливаться на ночевку не под Вухатым Камнем, а именно здесь. В низине  —  хорошая  защита от ветра, есть ручейки…

И все-таки жуткое зрелище  —  развалины когда-то жилых строений. Внутри, там, где когда-то стояли кровати  и обеденные столы, теперь зеленеет крапива, растут  кусты  малины и можжевельника. Подходя  ближе, я спугнула  двух черных воронов, которые, видимо,  здесь довольно вольготно себя чувствовали до моего прихода…

Почему-то мне кажется, что в таких развалинах  еще и змеи живут…

Мрак и мрачные ассоциации…

Развалины – это дом,  где тебя не понимают и не принимают. Дом, где тебя не жалеют. Даже если он обустроен, обставлен и обжит.

Большой кусок моей жизни прошел на развалинах, а теперь я обживаю новый  дом – нерукотворный. Дом, где мне спокойно и комфортно. Этот дом  — одиночество.

И вот поплыли из меня  стихи. Я писала их, сидя в своей  палатке, глядя  на руины, что раскинулись прямо перед моими глазами.

Прислушивалась к руинам собственного сердца…

 

 

 

 

развалины дома

 

 

 

                                     Развалины дома, сада останки…

                                    Словно по жизни проехали танки…

                                    Нет здесь хозяев, нет и гостей.

                                    Груда камней – словно груда костей.

 

                                    Здесь, вероятно, любили друг друга.

                                    Нынче же, вместо семейного круга,

                                    только фундамента черный квадрат.

                                   Дом никому из пришедших не  рад.

 

                                   …Отчие стены – гнездо разоренное.

                                   Там, где росла я, — крапива зеленая.

                                   Было в нем холодно, было несладко…

                                   Грустно смотрю на него из палатки –

 

                                   дома без  мебели, дома без окон.

                                   Так же здесь холодно и одиноко.

                                   Но никому разорить не позволю

                                   Сердца пристанище – вольную волю.

 

 

 

 

 

бивак у квадрата

 

 

 

 

На душе  — пусто и холодно, как обычно и бывает на развалинах. И почему-то подумалось, что ночью змеи заползут в палатку… Взбредет же такое в голову!…

 

Неожиданно к  моему  берегу  прибились соседи.  И как-то даже легче стало…  С такими вот, руинными 🙂   мыслями не хотелось оставаться  наедине да еще и в предпоследнюю ночь в  Карпатах. Соседи – Наташа и Юра – оказались киевлянами. Более того, Юра  живет на моей  родной  Оболони.

Ребята  решили пройти по хребту  до Говерлы, а  потом двинуть в Рахов – побывать там на фестивале брынзы.

Соседи установили неподалеку палатку и пригласили меня  к своему  костру. Я взяла с собой  Маричкину брынзу,  черный  шоколад,  ароматный зеленый  чай. От нашего стола – к вашему  J.

Уж не знаю, как, но разговор вдруг зашел о Чукотке. Оказывается, Юра в студенческие годы мечтал побывать там, и даже собирал какие-то материалы об этом крае , но не привелось. А тут, так  сказать, живой  представитель…  Ну и…  Остапа  понесло :).  Они с интересом и с  восторгом слушали  мои рассказы о тундре  и ее обитателях…

 

 

 

 

цветочки

 

 

* Самое  потрясающее —  прямо на руинах растут цветочки… В точности такие, как на Чукотке…

 

 

 

Я также  организовала ребятам  «премьеру песни». Прочла написанное  в пути и еще кое-какие стихи, что отложились в памяти…

Мы смотрели на языки пламени, пили ароматный  чай, Наташа нажимала на брынзу. Небо  было так  густо засеяно созвездиями, что черноты почти не видно… Густые посевы  звезд – обещание  доброй  погоды…

Юра сказал: «Не беда, если  не  успеем в  Рахов  на фестиваль брынзы. Он у  нас,  собственно,  уже начался…».

Утром мы опять вместе  почаевничали и пожелали друг другу счастливого пути.

 

Я возвращалась  назад  через Смотрич. Решила  все-таки  пройти по тем местам, куда  старалась вывести через непролазные  джунгли Яна и  Малгошу.  Мне аж жалко их стало, что мы не дошли…

Я шла через сказку…   Словами это не передашь,  это лучше  хотя бы один раз увидеть…

 

 

 

застывшие крылья

 

 

Продолжение, часть 11, — здесь.    

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Маршрутом проб и ошибок, ч. 11

  1. Вершина…

 

 

 

… Да, это  была удивительная проходка. Ясно голубое  небо и зелень жерепа… Пурпурные листья черники и желтая  трава…

 

 

брусника-гогодзы

 

 

 

Каменные фигуры самой  причудливой  формы…

 

 

 

каменный кулак

 

 

каменные ворота

 

 

 

груды камней на Смотриче

 

 

 

 

На фоне удивительной красоты и сказочности – колючая  проволока, окопы…

 

 

 

 

Почти столетие  назад на этой высоте гибли молодые ребята, сражавшиеся непонятно за что… В 1914 году здесь шли бои между российской  и австрийской  армиями. Рубка, видать, была та еще… Ведь с  высоты  удобно лупить по тем,  кто пытается   штурмовать гору снизу. Да и «вышние», наверное, удобная  мишень для «нижних». Можно себе только представить, сколько солдат (с обеих сторон!)  здесь полегло. Но нигде не видно ни  монументов,  ни  каких-либо памятных знаков с фамилиями погибших…  Только мотки «колючки»…

Земля, за которую погибли эти парни, не  стала  ни русской, ни австрийской. Она не досталась их вдовам или детям-сиротам. Не  досталась и внукам.  А правнуки свободно бродят по  этим горным тропинкам безо всякой войны…Туристы с многих стран (в том числе из России, Польши и Венгрии) приезжают сюда, чтобы полюбоваться красотой и привольем  украинских Карпат.

 

 

  «Да принесут горы мир людям и холмы  правду» (Псалом 71: 3)

 

 

 

сухоцвет

 

шиповник

 

 

*  «Как  многочисленны  дела  Твои, Господи! Все соделал Ты премудро; Земля  полна произведений  Твоих».

 

 

 

 

 

 

  ПОСЛЕСЛОВИЕ

 

 

 

Вот и закончен еще один мой поход в горы. Мысленный…

Каждый вечер, перенося записки из блокнота в компьютер, шаг за шагом  я снова проходила эти маршруты. Мне хотелось, чтоб вы  прошли их со мной.

Тоже мысленно .

Для двух профи  мои заметки вряд  ли станут  откровением. Все эти места  они тщательно проутюжили – вдоль и поперек. Но, может, они откроют что-то новое  в авторе?

Для  одной  непрофессионалки, больше любящей море, особенно Балтийское,  красота Карпат  откроется лишь наполовину. Потому что объектив не в состоянии вместить  всю их ширь, весь простор…

Еще кто-то  найдет в  этих снимках много родного, прямо-таки чукотского.  Подумает: и зачем  ехать так далеко? Все это у нас под  боком…

 

И каждый по-своему  будет  прав…

 

Тогда  зачем эти записки?

 

 

     Во имя  любви…

 

Любовь к Тому, Кто все это создал, переполняет до краев, она должна  во что-то вылиться…

Любовь к тем, кто читает эти строки, она должна  во что-то облечься…

Любовь к тому,  что подарил мне  Создатель, этим  хочется поделиться.

И… любовь, которую так страшно идентифицировать в себе… К себе…

Простить себе слабости…

Простить несовершенство и некомпетентность. Недостатки. Простить то, что прощает мне Он.

И что прощаете  мне вы…

Просто  любить и быть  любимой.  Не за что-то, а  НЕСМОТРЯ  НА  и

ВОПРЕКИ.

Любить не за  покоренные вершины, а НЕЗАВИСИМО от  них.

Это и есть ВЕРШИНА ЛЮБВИ.

Я была  честной с вами, рассказывая о себе и своих слабостях. Чтобы  вы  могли взойти на эту  вершину …

 

Спасибо, что остаетесь со мной, не дошедшей до Говерлы…

Я уверена, что у меня  все еще впереди…

 

На вершине Смотрича

  

 

 

 Послепослесловие…

 

 

 

…А победа была впереди.

Заметки «Моя вершина» — закономерное продолжение маршрута проб и ошибок. Ведь легких побед не бывает 😉

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Проснуться в горах… (Смотрич, 2008 г.)

 

 

 

 

ЭКЗОТИКА НАЧИНАЕТСЯ С АВТОБУСА

 

 

«Тебе нужно обязательно увидеть зимние Карпаты», — сказала мне моя подруга Маричка, в гостеприимном доме которой я провожу летний отпуск. Отсюда всегда стартую  в свои одиночные походы.

Идея мне показалась интересной, хотя  Карпаты без рюкзака и палатки…  Странный вариант…  Впрочем… Просто полюбоваться на песцовые шапки гор, разве это так уж мало?..

 

 

4 января.

Экзотика и неповторимый колорит, как всегда, началась еще на подходе…

Автобус Верховина-Дземброня  самоотменился. Сначала под предлогом Нового года и предстоящего Рождества, а потом (пишу забегая вперед) по причине запоя водителя. Пришлось садиться на проходящий и не доходящий…

«ПАЗик» Коломия-Буркут особенно в праздники –  это особый колорит, он просто безразмерный.

На каждой остановке выходят  трое, а заходит пятеро…

Стойкий дух перегара…

Я стою на одной ноге, удерживая натиск четверых…  Когда с Нижней Дземброни пересаживаюсь на битком набитую попутку, радуюсь, — все-таки повезло. Не нужно 3,5 км топать пешкарусом.

 

 

 

 

Ночная дорога на Дземброню

 

 

 

Вышла из машины, — просто ахнула. Все небо утыкано звездами. Такого потрясающего неба над  Киевом никогда не бывает.

 

 

 

 

 

красоты

 

 

 

 

СОБЛАЗНИТЕЛЬ

 

 

Дземброня лежит в чаше гор. Световой день здесь короче, чем на равнине. Чтобы поохотиться с фотоаппаратом, нужно ловить чудные мгновения, пока солнце не скрылось за  горой. Проснувшись и наскоро позавтракав, я рванула в близлежащий лес.

 

 

снежность смерекJPG

 

 

 

Сказка встретила меня заиндевелыми деревьями, «чубатыми» столбиками перелазов с нахлобученными на них шапками снега, пронзительной белизной снега.

 

 

 

 

снежность

 

 

 

 

А также цветами….

 

 

 

 

цветокJPG

 

 

 

 

…и  куропатками.

 

 

 

 

куропатка

 

 

 

Не скрою, из закромов  подсознания сразу вынырнула авантюрная мысль, но я пришибла  ее железной логикой: зимнего  походного снаряжения у меня нет (понятно, что и летнего я с собой не брала), одежда и обувь тоже  не приспособлена для продвижения по глубокому снегу (нужны снегоступы и бахилы). Так что, всплыв в сознании, мысль  благополучно ушла на дно души. Как мне тогда показалось, навсегда.

Все! В этот раз только любуюсь.

 

 

 

 

 

 

Никаких экспериментов. Никакого экстрима. Живу – как обычные люди. Для такого решения есть все основания и нет  каких-либо  противопоказаний.

 

 

 

 

голубые горы

 

 

После обеда приехал Максим из Полтавской области. Четыре года он не был в отпуске, заработался. А тут выпала передышка. Средства позволяли съездить по путевке в Израиль или снарядить себя для  зимнего похода в Карпатах. Он выбрал второе.

Я поинтересовалась, знает ли он маршрут.

Не знает.

Ходил ли когда-нибудь в зимние горы?

Не ходил.

Имеет ли хотя бы одного попутчика?

Не имеет

Ну и тут я, конечно, со всякими страшилками. Он ответил, что в 18 лет ходил сам в тайгу.  Хм…

В 18.

В тайгу.

Сейчас ему 35.

Горы – даже не тайга, здесь одни ветры чего стоят…

 

Не умеешь предотвратить, — возглавь. И я стала объяснять ему маршрут до обсерватории  на горе Поп Иван (по правильному, то есть по-местному Попиван)  – по карте и по ориентирам.

 

 

 

путь на Смотрич

 

 

 

Рассказала, где лучше  поставить палатку, где можно сбиться с пути, так как тропа уходит на Черногорский хребет. Забегая вперед, скажу, что  ничего ему не пригодилось. Зима  вносит в маршрут свои коррективы. Самые прямые и простые (летние) пути теперь занесены снегом, снегоступов и лыж у Максима нет. Так что он был вынужден идти по чужим проторенным тропам.

Первую ночь Максим провел в палатке  под Маричкиным  домом, испытывал новое снаряжение. Мороз прижимал.

Маричкина мама была в ужасе: что будет, если он замерзнет под домом? И что скажут люди? Что человек окоченел, потому что  Варцабьюки не пустили его в хату?

Человек был просто обязан не замерзнуть :).

Я вспомнила, как  у Марички же  под домом, испытывала три года назад свое летнее снаряжение…  Эх, ну почему я…

Наступила на горло собственному вздоху.

 

 

 

ветвь

 

 

 

Продолжение, часть 2, — здесь.

 

 

 

 

Проснуться в горах, ч. 2

ЕЩЕ ОДИН СОБЛАЗНИТЕЛЬ

 

 

К Маричкину хату на ночлег забрел еще один бродяга. Миша – математик, работает на одной из фирм Белоруссии. В горы ходит давно. Впечатлил его рассказ о том, что даже на Эльбрусе он видел кучи мусора, которые лежали там, пока экологи не догадались доплачивать каждому, кто доставит эти отходы деятельности человека с горы вниз.

Зато Черногорский хребет сияет белизной.  Зимой, как говаривал Гоголь (правда, про Днепр…), редкая птица долетит до середины его ;)…

Миша долетел и перелетел. Он шел маршрутом  с.Ясыня – г. Петрос –  г. Говерла  –  Черногорский  хребет  – с. Дземброня. Говорит, что на всем маршруте никого не встретил. Не так уж много у нас сумасшедших 😉

 

   Говорят ведь,  что есть три категории людей, которые  ходят зимой в горы:

Альпинист

Спасатели

Самоубийцы.

 

Я  вспомнила о парне, который замерз  на Черногорском хребте в ноябре 2000 года. Он отстал от группы и попал в погодную передрягу даже не зимой (в начале ноября – для Карпат это зима!) Присел отдохнуть на камне… и остался сидеть до  весны, пока не растаяли снега. Жуткая история…

 

На том месте где он замерз (недалеко от озера Бребенескул), рядом с крестом стоит  чайная чашка. Но кого она теперь согреет?

 

 

 

 

Замерз

 

 

 

 

Теперь я чаем отогреваю Мишу. Он точно живой, — выдул 3 (три!) чайника чая.

Да, зима – это не лето… Тут экстрима  куда больше.

Я снова отогнала предательскую мысль…

 

 

Максим  ушел в поход. Помня мою первую одиночную вылазку в горы с ночевкой  и ее мобильное сопровождение моим приятелем, хорошо знающим карпатские маршруты, я уговорила Максима дать мне СМСку в месте остановки на ночлег. Он отнесся к этому без понимания, хотя и обещал (забегая вперед, – выполнил). Может, у него не достаточно знаний, чтобы опасаться? А я помню рассказ моего знакомого, альпиниста-перворазрядника Саши Кашеля, как у него сорвало ветром палатку (увы, типичная ситуация для зимнего туризма в горах),  и ему пришлось 18 (!) часов брести в пурге, не останавливаясь, чтобы не замерзнуть. У того парня не получилось, а Саша выжил. Но он  — альпинист, у него опыт…

До Попивана  c первой попытки Максим не дошел. Как он потом рассказал, в некоторых местах снега было ему по пояс (значит, мне – по шею, учитывая его двухметровый рост). Снега на Смотриче намело так много, что из-под него виднеются только верхушки жерепа  (альпийки, карликовой сосны).

 

 

 

 

DSC04986

 

 

 

 

замело так замело

 

 

 

 

Я в этот день решила дойти до стаи  (избушки пастухов на полонине – горном пастбище), посмотреть, как она живет одна, без хозяев.

 

 

 

 

Стая на Смотриче

 

 

 

 

В конце мая сюда заезжают пастухи, пригнав на полонину (высокогорное пастбище)  стадо коров и овец, которых поручают им пасти хозяева. Скот выпасают  на полоныне до сентября, за это время животные нагуливают вес, находясь на вольном выпасе. Пастухи сами доят их, делают брынзу, вурду и будз (сыр). Половину этих продуктов отдают хозяевам, половину берут себе, излишки продают туристам.

В период выпаса чабаны живут без женщин, холостякуют.

Собственно, эта хата не какая-нибудь колхозная, а самая что ни на есть частная собственность. Потому чабаны арендуют ее на лето, а осенью возвращаются в родное село  (здешник пастухи  — из Косовского района). Прежде они  с полным правом на зиму опустевшую избушку запирали  на замок.

 

 

 

 

гравюра

 

 

 

Но в нашей стране «дверям закрытым грош цена, замку цена копейка» (с). Собственность не является неприкосновенной…

Как рассказала мне Маричка,  зимние туристы, продрогнув на маршруте, сбивали замок, ломали двери, проникали в дом. Так что пастухам ничего не оставалось, как держать двери незапертыми. Пусть уж греются варвары и свинячат.

 

дверям закрытым грош цена

 

 

 

Варвары частенько встречают здесь Новый год, отдыхают от ночовок на снегу, оставляя на стенах разные письмена…

 

 

 

письмена

 

 

Я пробыла в хате  совсем немного. Вспомнила, как летом пастухи  встречали меня, идущую на Попиван и Говерлу,  и спрашивали: «А куди це ви, пані,  сама?». Не отговаривали, только покачивали головами, предупреждали об опасности… Вспомнила, как они обогрели заблудившегося  в ночной непогоде парня…

Уже спускаясь со Смотрича вниз в село, я ощутила тот же самый толчок изнутри, которому всегда так трудно сопротивляться.

К Маричке  я вломилась с радостным вскриком: «У меня новый интересный  проект!».

Дальше я уже ни о чем другом не могла   думать…

 

 

 

Продолжение, часть 3, — здесь.

 

 

Проснуться в горах, ч. 3

БЕЗУМНАЯ   ИДЕЯ

 

 

 

Идея переночевать в летней избушке на горе Смотрич хороша, но совершенно не проработана. Так как она меня осенила уже по дороге в село, я не обратила внимания на то, есть ли в печке заслонка (зимний вариант),  или она использовалась пастухами только как плита, и  можно ли найти в окрестностях достаточно дров (не буду же валить  смереки!). Я только заметила, что в хате нет ни одного окна с целыми стеклами. Недостающие затянуты полиэтиленовыми кульками. Щели в полу тоже не свидетельствуют о том, что здесь  может быть хоть относительно тепло. Понятно, что электричества нет…

 

 

 

окно

 

 

 

 

Сегодня делаю пробную вылазку…

Опять иду на Смотрич, на полонину — к заветнй избушке.

 

 

 

 

Дорога на Смотрич

 

 

 

 

За время моего отсуствия домик не стал более комфортным для проживания 🙂

 

 

 

 

снег на Смотриче

 

 

Печь странной конструкции, —  заслонки  (по местному шубера)  нет.

Как же утепляться в промерзшей хате?

 

 

 

печка

 

 

 

У Марички есть спальник, но – летний вариант.  А на дворе —  мороз…

 

Когда я вернулась к Маричке, Максим поменялся со мной ролями. Теперь он отговаривает меня от «авантюры». Говорю ему, что смешно слышать такие речи от человека, ночующего в палатке на снегу. Он же доказывает, что на снегу в палатке теплее, так как его спальник – зимний, он рассчитан на – 17, к тому же палатка значительно меньше, чем изба, она обогревается дыханием. А  хату, в которой никто не живет, дыханием не обогреешь. Я понимаю, что и печь без заслунки мне в этом плане не подскопрье. Зато от угарного газа не погибнешь. 😉

Впрочем, не угоришь – еще не значит согреешься 😉

Кстати, нужно сходить и проверить, горит ли она вообще…

Итак, решено. Завтра проверю тягу, занесу часть дров от Марички. Остальные буду заготавливать. До ближайшего леса я  — увы! – не доберусь, — позаметало стежки-дорожки, они ушли под снег. Одну  пыталась протоптать, но повернула  назад  —  снега по колено и больше, а… снегоступов у меня нет.

Придется  заготавливать дрова из того, что разбросано в окресностях избушки. Возьму топор у Мыколы, Маричкиного мужа. Вспомню  первую молодость  свою разлюли-курильскую ;)…

 

 

………………………………………………………………………………………………………

 

 

 

Сегодня весь день идет  снег.  Пасмурно.

 

 

 

пасмурно

 

 

 

Протоптанные тропинки заметает. Но это  не заглушает музыку, которая звучит во мне.

Свиридов.  Мелодия   из кинофильма «Метель»…

 

 

 

 

  окно  и розы

 

 

 

 

ПРЕДДВЕРИЕ

 

 

9 января.  Оттепель. Ясность. Горы залиты солнцем. Снег усыпан бриллиантами. Все искрится, блестит, переливается – красным, синим, зеленым, желтым. Я иду по  бриллиантам…

 

 

след

 

 

 

За спиной у меня  рюкзак с топором и поленьями. Смешно, конечно идти почти в лес со своими дровами, но чтобы добраться  до смерек, нужно утонуть в снегу. Я не согласна.

 

 

 

 

я

 

 

Сегодняшний день я решила провести в избушке, а ночевку перенести на завтра.  Во-первых, к ней  нужно подготовиться. Во-вторых, растянуть удовольствие. В-третьих, Максим немного меня таки напугал. Так что решила сперва апробировать летний спальник в одной из Маричкиных неотапливаемых комнат на втором этаже ее дома.  Будет ну очень холодно,  – смогу спуститься вниз, в тепло. А если замерзну в избушке, то спускаться придется через лес. Не хочу  волков радовать, хочу радоваться сама…

Забегая вперед, напишу, что когда я зашла в «испытательную комнату», то первой была мысль: «Неужели здесь можно находиться больше двух минут?»  Но я не дрогнула. Запаковалась в спальник, а рядом положила лижнык (шерстяное гуцульское одеяло). Им-таки пришлось воспользоваться, потому с позволения Марички  я решила его взять  на ночевку  и в избушку.

 

Итак,  я в избшуке на полонине. Блаженное одиночество…

 

 

Стая в солнечный день

 

 

 

 

 

 

Затопила печь… Как ни странно, а навыки , приобретенные на Курилах, не утрачены.  Огонь в печке развела с одной спички. Сперва он облизывает Маричкины дрова, затем подкладываю мокроватые поленца, которые нашла в окрестностях, он их тоже  заглатывает.

 

 

 

 

огоньJPG

 

 

 

 

Много дров я не заготавливала, ведь могут прийти архаровцы и  весь мой труд сжечь  за один  вечер. И они таки ворвались в мой уют и покой!

Не открыть я им не смогла. Мало ли, может,  среди них замерзающие или травмированные…

Их было пятеро. Сборная  команда бродяг:  Киев-Винница-Черкасы. Тот же маршрут Петрос-Говерла-Черногорский хребет. Я позвонила Маричке и узнала, что автобус  на Верховину все еще не ходит (затяжной запой…), объяснила, как добираться  через Нижнюю Дземброню. В благодарность ребята обещали не трогать моих дров. «Мы сами себе топливо заготовим», — заверили меня они. Решительно рванули  на поиски, но уже через несколько минут вернулись  растерянные. Проблема та же, что и передо мной  вчера  встала. Тропинки  замело, снег глубок, смереки слишком велики, чтобы их валить на дрова.

Я расспрашивала двоих  о маршруте, когда заслышала бодрое «вжик-вжик». Поняла, что это походная  пила-струнка… Не помню точно, как она  называется  в туризме, в нейрохирургии такой распиливают череп.

Мне  и в голову не пришло, что они  догадаются  брать строительные доски  пастухов и уничтожать деревянные загородки. Ну варвары и все…

 

Пришла СМСка от Максима. Он выполнил свой план, дошел  наконец  до  г. Попиван  и переночевал под Смотричем. Я очень рада за него.

 

Анализирую собственные  чувства перед предстоящей ночевкой.  Обуревают ли меня страхи? Пожалуй, нет. Не думаю, чтобы в зимнюю  пору в Карпаты ходили  с рюкзаками негодяи, которые захотели бы воспользоваться беспомощностью одиноко ночующей среди гор женщины.

Холод?  Может быть, но в самом крайнем случае спать не буду, а просижу всю ночь  у    едва теплой печки. Она не даст окоченеть до утра – и на том спасибо!

Волки?  Да, волки то и дело приходят мне на ум. Главное, чтобы они не пришли под хату и не начали своих заунывных песен. Маричка говорит, что уже есть немало случаев, когда  серые съедали хозяйских  цепных псов. Бедолаги не могли удрать (они же на привязи) и дать достойный отпор (силы неравные, у волков был количественный перевес!). Видать, голод  волкам сильно докучает, если они отваживаются так близко  подбираться  к человеческому жилью. Возникает дурацкая мысль: а не заставит ли их тот же фактор вскочить в избу через полиэтиленовое  «стекло»  окна?

Мыкола, Маричкин муж, на мой вопрос ответил: «В нашем селе волки на людей  не нападали»,  делая нажим на слове  «в нашем».  Он вспомнил только  послевоенный случай, когда от учительницы,  в сумерках возвращавшейся  из школы,  остался один  портфель. Не хотелось бы, чтобы от меня остался один  рюкзак…

Ну да ладно, волки же бояться огня, а в печи всегда найдется головешка, чтобы пульнуть в них из окна. Еще у меня есть свечи и фонарик.

 

 

Я поймала себя на том, что   больше всего боюсь того, что мое одиночество завтра  будет нарушено. Не хочу, чтобы в  эту вот блаженную   тишину ворвались какие-нибудь бродяги  и  нарушили мою  «чистоту отрыва» (по Р. Месснеру).

 

 

 

 

Блаженная тишина

 

 

 

Продолжение, часть 4, —  здесь.