Меня всегда шокировала сельская жизнь. Даже не отсутствие удобств или «очагов культуры». Даже не деревенской простотой, которая кого хочешь задолбает: «А звідки ти приїхала, а чоловік у тебе є?” А тем, что люди вынуждены вкалывать только на собственный желудок. Натуральная белка в колесе — обустроить дупло, натаскать на зиму орешков, нарожать детишков, научить их строить дупло, таскать на зиму орехи, чтобы они нарожали детишков, которые бы научились обустраивать дупло…
В городе тоже есть люди-белки и в процентном соотношении их, наверное, не меньше, но там хотя бы есть возможности…
Тем большее восхищение у меня вызывает Маричка. Свою сельскую работу она делает весело, лихо, словно играючи. Так музыканты исполняют вальс на ф-но, едва касаясь пальцами клавиш.
И при этом моя подруга с неподдельным интересом готова вбирать в себя новое, необычное, интересное. И, что самое главное, у нас полная эмоциональная интерференция. С первых же часов знакомства в прошлом году меня не покидает чувство задушевной близости. Покой, тепло и доброта исходят от нее, и мои радары души их сразу улавливают и отражают. Меня притягивает к ней ее творческое отношение к тому, что она делает. Она агроном, любит творить и экспериментировать, но не только в земледелии.
То, что Маричка выдумывает в своем доме, — это тоже творчество. Даже винтовую лестницу сама спроектировала да так, что специалисты удивляются.
А планы у нее наполеоновские: летнюю столовую с вьющимися по стенам растениями, разбить парк и сделать детскую площадку. Я уверена, что все это у нее получится, потому что то, что уже сделано, — грандиозно. Муж Мыкола уже не называет ее, как прежде, кремлевским мечтателем. Все задуманное его жена реально воплощается в жизнь.
* * *
Мы отправляемся в Быстрец – соседнее село — в гости к Маричкиной знакомой. Предстоит шесть часов пути / туда — через хребты, чтоб быстрее , назад — по грунтовой дороге, чтоб проще /. Мои брюки еще не просохли после вчерашнего дождя и нет было надежды, что они вообще когда-нибудь просохнут /дожди идут уже несколько дней и достаточно напитали воздух влагой/. Кое-как в Маричкином гардеробе нашли подходящую для меня по размеру одежду — непромокаемые стеганые… ярко-красные /!/ штаны. В таком революционном виде я еще не путешествовала…
По дороге за нами погнался бык /может, он меня перепутал с тореадором/, и мы показали хороший результат на стайерской дистанции, скатываясь со склонов горы на пятой точке и лихо перемахивая через поваленные деревья и корни.
Вспомнился местный анекдот.
— Который час? На какой автобус я успеваю?
— На пятичасовый. А если быка встретишь, — успеешь на трехчасовый.
По-гуцульски звучит колоритно «якщо бик спопендає…» Это слово – «спопендає» – может употребляться в значении «дощ спопендав», «розбійник спопендав». Короче, всякая халепа…
Я об этом сочинила коломыйку гуцульською говіркою:
Єк імив нас бик у лісі
Тай зачєв ревіти, —
Розсипалися ми по горах,
Єк циганські гіти. (дети)
Ой червоні мої штані,
Червоні блискучі.
Покотились ми в долину,
Єк колоди з кручі.
В Дземброне ночь не наступает, а просто падает на голову. Словно кто-то шляпой село накрыл. Одинокие, разбросанные по склонам хатки с горящими окнами растворяются во мраке. «Темно, хоч в око стрель» .
Засыпая под шум дождя, укрывшись теплым лижныком (шерстяным домотканым одеялом) я попадаю прямо в свои киевские фантазии… Деревянная избушка посреди тундры /тайги/… Жарко натопленная печь… И густая тишина, в которой слышен лишь стук дождя по стеклу…
Ну вот и сбылась моя мечта — я покорила гору Поп Иван (или Попиван – так местные ее называют), Чорную гору, высотой в 2028,5 метров над уровнем прозаического бытия. Это всего на три десятка метров ниже Говерлы. Когда я в Киеве пыталась грамотно и последовательно организовать такой поход,- ничего не вышло. Кто подался в Крым, кто в Питер, у кого работа подвернулась.
Но уже здесь, в Дземброне, получилось все с налету.
К Маричке приехали знакомые с Коломыи. Подруга разрекламировала им мои юмористические способности и гости, которые собирались идти на Поп Иван, сразу сказали: «Мы тебя берем!».
И мы пошли.
Почему гора называется Поп Иван, никто толком объяснить мне не смог. И что делать попу на высоте 2028 м на уровнем моря? И как он оттуда спускался в свой приход? Или он от него сбежал куда подальше?
Гуцулы говорят, что гора «попевает», ведь на ней постоянно дуют ветры и поют они свою песню с редкими передышками.
По высоте — это третья гора в Украине после Говерлы и Бербенескул /некоторые источники утверждают, что Бербенескул ниже/.
В 1936-1938 годах на Попиване поляки и украинцы построили астрономическую обсерваторию /Галиция тогда была под Польшей/. Я читала, что Черногорский хребет называют кухней погоды, так как там начинают свой путь по Украине большинство циклонов, сформированных над Атлантикой и на Средиземноморье. Размещение здесь обсерватории давало довольно большую точность прогнозов погоды. К тому же на то время она была, так сказать, носителем прогресса в Европе. Как на такую высоту втянули всю эту груду камней, из которых обсерваторию выстроили /там было три этажа!/ и железные трубы /функционировала баня с горячей водой!/, — непонятно. А вот почему это строение в сороковые годы было в пух и прах разграблено, — ясно без слов. Начали с металлической крыши и дальше у людей крыша ехала по полной программе, — вынесли все дочиста, разве что железные трубы не удалось выворотить. Теперь внутри — только развалины. Внешне строение похоже на мрачный каземат, а внутри — на памятку жуткого средневековья.
Добирались мы до нее 6 часов, обратная дорога заняла 5 часов. В некоторых местах подъем был крутоват. Шли мы через такие красивые места, для описания которых слов просто нет. Остались только снимки…
Водопады, поросли розово-фиолетового рододендрона — рядом с которым еще не растаял снег, целые поляны ярко-желтого лютика на фоне сочно-зеленой травы, вершина горы Вухатый Каминь , где ветер наворотил разные каменные фигуры: одна похожа на птенца, другая на аллигатора, третью так и называют «Дед и баба». Они возвышаются среди жерепа — карликовой сосны или альпийки /ну очень похожа на чукотский стланик!/. Жереп почему-то двухцветный, зеленый и рыжий. Очень красиво и неожиданно…
Среди всей этой красоты, на головокружительной высоте на одном вдохе-выдохе родилось четверостишие:
…А сонця зливок переплавився
в хмаринку ніжно-золоту.
Душа розкрилилась, розправилась
І набирає висоту.
Хотя, если положить руку на сердце, которое на особо крутых подъемах выскакивало из груди, я не парила, а тащилась. Если обозвать себя корректней, можно было бы сказать ласково — «небесный тихоход». Если по равнине хожу хорошо /почти без передышек доходила до Быстреца — 12 км/, то на крутых подъемах ощущаю свой биологический возраст. И очень сержусь на него. Зря, конечно, ведь понятно, что 20-30 летние
попутчики из экологически чистого пригорного региона и должны давать мне фору, но… Как неприятно быть замыкающим!..
Продолжение, часть 3, — здесь