Карпатский дневник, ч. 6

 

 

Итак, я вернулась назад тем же путем. До предыдущего ориентира. Сперва решила  ждать, пока кто-то пройдет, и спросить  дорогу. Но  в обозримых окрестностях ничьего духу не было. Светового времени оставалось не так уж и много. И я двинула вперед, обходя  «обманную»  тропу.  И… опять   меня снесло, как левшу, налево.  Не то, чтобы я

шла уверенно /меня смущало, что пограничные столбики  были у  меня  справа, а  должны  бы, по моим  прикидам, быть слева  — но может  эти самые  поляки-румыны понатыкали этих столбов  где  попало, в  два ряда?/… Я шла  быстро. Осел не  думает, что он тупой,  а  уверен, что он — настойчивый. Меня удивляло, что так долго я не встречаю цветущих  рододендронов, развалины туристического приюта, но я все еще продвигалась вперед, пока не поняла, что контрольное время прошло. Знакомых ориентиров не было.  Я снова влипла. И снова стала  молиться.

Навстречу мне шла группа туристов. При близком рассмотрении это оказались  студенты  Киевского политеха, члены  турклуба  «Глобус».

— Привіт, ви з Дземброні  йдете?

— Ні, з озера  Несамовитого.

— Слухайте, я  вже  сама  скоро стану  несамовитою — ніяк не можу  вийти на правильну  стежку.

 

Их  карта с  компасом так и не дали мне четкого ответа,  куда именно меня  отнесло от стратегического  маршрута и как мне теперь лечь на правильный  курс.  Руководитель группы  остановил  движение коллектива к верной цели и убежал на разведку — выискивать мою стежку. Время идет, разведчика нет, а световой день убывает… Я пытаюсь перехватить еще кого-то. Попадаю на двоих поляков. Они  поняли, что я от них хочу, тоже  с готовностью открыли передо мной  карту — теперь уже  на польском языке  —  и очень  правильно показывают на ней  тропку  к  Дземброне. Но двигаться-то мне  нужно не по карте, а по местности…

Наконец трое житомирян направляют меня в нужную сторону. По дороге они дают отеческие наставления, как ориентироваться — по мху на камнях, etc. Но когда я подхожу  к их лагерю и робко прошу коробочку спичек /по их подсчетам  в дороге  на меня должна была  упасть темень/, чтобы в случае чего  /например, еще раз собьюсь с курса/, жечь костер и так перебыть ночь, мне вежливо отказывают.  А ведь во всем лагере обязательно  должен быть запас спичек. Если б каждая  палатка скинулась по одной  спичке, мне этого хватило бы выше крыши… Вывод я сделала правильный: нечего  в поход отправляться  без спичек, даже в десятичасовый!

 

 

 

костер

 

 

 

 

Назад  в Дземброню я возвращаюсь бегом. Практически не останавливаясь и не отдыхая.  Сначала говорю  себе: «Успеть бы до леса , пока не стемнело!», потом — «до приюта  лыжников», потом — «до  избушки  пастухов». Но успеваю  добраться  до самого села.

 

 

 

окно светящееся в ночи

 

 

 

Когда я  рассказала  Варцабьюкам  о своих похождениях, Мыкола  недоумевал: как это можно идти, не замечая  ориентиров?  А Марийка ему возразила:  «Ты  не можешь понять творческую натуру…У творческого человека, когда он идет в  горы, совсем не  ориентиры  на уме. Он витает в  мыслях, мечтает, сочиняет какие-то стихи, любуется красотой…»  Да, это обо мне…

 

Впоследствии для Мыколы это словосочетание стало своеобразным ярлыком бестолкового человека. «Эта натура творча опять вовремя не сделала то и то…»

 

Подытожим.

 

 

На Поп  Иван и назад я сходила за 11 часов /это с  короткими, пятиминутными привалами через каждые  40 минут пути/.  Я прикинула  по карте:  от Дземброни до Попивана и назад  11+11 км. А если  учесть все мои шарахания в  стороны, то выходит километров  25. Неплохой результат для первого «сольного» похода. Чтоинтересно, что с этого «сольного»  похода на Чорную гору вернулась в намного лучшем состоянии, чем с первого, коллективного. Может, оттого, что задала  себе  правильный  темп.   На следующий  день  никакой  крепатуры  не было. Даже в том самом месте, на котором обычно сидят. Вероятно, оттого, что сидения как такового было очень мало. Я его заменила  бежанием.

И еще один вывод, который  я  сделала  в  этом самостоятельном походе. Мой  биологический  возраст  соответствует психологическому. Я молодая и красивая. А кто в  это не верит,  пусть у  того из уха  вырастет кактус.

 

 

 

 

молодая и красивая

 

 

 

 

* Молодая и красивая

 

 

 

 

*   *   *

 

 

 

С Марийкой общаемся урывками. Коровы, сенокос, гости, туристы… Поем на бегу.   Где встретились, там и пропели. И снова разбежались.

Чтобы продлить очарование  нашего общения, чтобы хоть как-то помочь ей, «обертаю сіно». Хожу с ней «в  толоку», где Маричка доит  коров.  Иногда берем Дика. Это удивительная  собака. Ко всем гостям ластится, но работу свою знает. Гоняет лошадей, не позволяет никому из них заходить на чужую территорию. Мыколе предан самой что ни на есть собачьей  преданностью. Этим его и выдает…

Когда Мыкола выпивал, то Марийке было легко это вычислить. Если  Дик крутится  около магазина или беседки  рядом с магазином, —  муж «зазирає в  чарку». Когда же хозяин запрещал своему псу следовать за ним, тот подчинялся, но неизменно сидел мордой в ту  самую сторону,  куда  хозяин  ушел. Так  Маричка  его путь и определяла.

Еще у Дика свойства чукотской лайки —  он никогда не съест то, что ему не принадлежит.  Будет голодный, но не дотронется до молока в ведре или свежих яиц, которые хозяева по забывчивости оставили  перед домом прямо у своего пса под носом. Однажды Маричка разделывала курицу и запретила  Дику ее трогать. Часть тушки, которую она забыла на дворе, пролежала трое  суток.  Нельзя, так нельзя, пес не польстился…

Европа и Азия изнывает от жары. Если верить родимому радио, то многие люди не выдерживают зноя. Есть уже смертельные случаи. Даже здесь, в Карпатах, всегда таких прохладных и отрадных, душно. Дик забился под крыльцо  и выманить оттуда его удалось только доброй порцией кислого молока, которую он глотнул за несколько мгновений.

 

 

 

 

Дику взгрустнулось

 

 

 

 

*   *   *

 

 

 

Я сижу на опушке леса. Сижу, собственно, в костюме Евы — сюда вряд ли еще кто-то, кроме  меня, забредет. Проходит всего несколько минут  и я вспоминаю, что Ева после  грехопадения оделась. Наверное, и в раю появились тогда комары, «ибо всякая плоть извратила свой путь на земле» — насекомые стали кровососущими.Интересно, что сколько езжу в Карпаты, а комаров на такой высоте  встречаю впервые. Сплошная  аномалия. Пока я отбивалась от комаров, коровы, которые паслись рядом, слопали мои грибы. Я и не знала, что они такие вероломные. Я думала, что они только по рубашкам специализируются — у  Марички вчера оставили  один рукав. Я по этому  поводу  сочинила  коломыйку.

 

             Корівоньки мої любі,

            Чи вам трави замало, —

            Щоби я  від вас, миленькі,

            Сорочки ховала?

           

            Корівонько моя файна,

            Чи я  тя  не доїла,

            Що ти в мої сорочечки

            Рукав не доїла?

 

            «Ой  не думай, що я стала

             тобов гидувати.

             Я й”го  Діку залишила,

             Як сестричка брату».

 

 

 

поедающая грибы

 

 

 

*   *   *

 

 

 

В  Ивано-Франковске  39  градусов  в  тени. В  вагоне поезда такая духота, что мозги  застывают, как желе. Не хочется ни о чем думать.Еще немного и потеряю сознание. Ползу  к умывальнику намочить полотенце. Из крана льется почти горячая вода.Только движение  спасает мне жизнь —  высовываю руку с полотенцем из окна. На ходу поезда полотенце  охлаждается. Заворачиваюсь в него, чтобы ничего не видеть и не слышать. Но рядом      сидит компания особой выносливости.Они лопают какие-то кулинарные деликатесы  /меня  тошнит от одной  мысли о еде!/ и запивают все это водкой. Вспоминают о своем восхождении на Говерлу, но суть сводится к тому, кто сколько выпил  и какую подружку  подцепил. У каждого своя  вершина…

А мне так  грустно спускаться на землю. На ту землю, где толстые выпившие мужики   говорят пошлости… Это не моя  родина. Я тут  в  эмиграции.

Мои крылья остались в горах. И в следующем году я  к ним вернусь. Я пойду сама на  Бербенескул.На Петрос.На Говерлу. И с Маричкой мы обязательно допоем то, что не допели.

 

 

Мы с Маричкой

 

 

 

 

Конец

 

 

Послесловие

 

 

Это была моя первая одиночная вылазка в горы.  Чувства, которые я тогда испытывая? Скорее всего, это была эйфория. Взлет над обыденкой, показавший мне, что есть иная жизнь, чем та, которой я жила доселе. Открылся для меня Путь.

Затем последовали другие  «сольники». В одних я испытывала страх, пролезли мои комплексы и сомнения («Маршрутом проб и ошибок») .  В следующем я испытала настоящий триумф, восторг от взятой вершины  («Моя Вершина»).

Затем был 12- дневный поход  «По следам стихийного бедствия» и реальный экстрим, который я пережила, набравшись опыта, как не надо…

Еще была «Прощальная гастроль», во время которой я взяла все двухтысячники украиских Карпат. Этот поход длился 16 дней (мой рекорд!).

Подготавливая передачу о  верховинских пастухах, которые пасут стада на высокогорных пастбищах (полонинах), я прошлась одиночным маршрутом вдоль украино-румынском границы, где встретилась со змеей, со смертью и… с  людьми, для которых жизнь в непростых и нецивилизованных полонинских условиях – привычное дело («Где Макар телят не пас»).

Вы можете пройти эти маршруты со мной – хотя бы мысленно..

Также можете прожить со мной в  избушках без  коммунальных излишеств среди зимнего великолепия карпатских гор  («Проснуться в горах…» «Мой высокогорный уют»«Романтическое одиночество»). И если все это вас воодушевит и вы захотите, как и я  распрощаться со своими  комплексами, излишней тревожностью и неуверенностью в себе, — милости прошу в  поход-тренинг «Моя вершина. Маршрут к себе», который я провожу по одному из тех маршрутов, о которых вы прочтете в моих заметках!

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *